Мужчина без автомобиля - джигит без коня. Если у него не вымазаны руки в
масле, если он не вскакивает по ночам на призывный писк сигнализации,
если не тратит на свою бибику львиную часть бюджета и не придумывает ей
ласковые прозвища, то он и не мужчина вовсе. А мужчина-пешеход - явление
временное. Рано или поздно автомобиль у него все равно появится. А потом
ему обязательно придется покупать запчасти, любовно оглаживать кузов и
менять колеса. А по выходным - вот счастье-то! - бросив клич: "У меня
шаровая полетела", можно будет созывать друзей и всем миром
ремонтировать свое механическое сокровище в гараже. И друзья обязательно
придут на помощь. Потому что есть такое понятие - настоящее мужское...

БРАТСТВО.
Нам, женщинам, нужны подруги, чтобы было с кем поболтать, а мужчине
нужны... подельники. Иначе с кем он пойдет в баню, на рыбалку или на
футбол? С кем он выпьет пива, в очередной раз переберет карбюратор и
начнет новый бизнес? Только с себе подобными! Нет, мужчины, конечно,
тоже иногда разговаривают. Спорт, техника, политика - вот темы их
душевных бесед. Но быстрее наступит конец света, чем кто-нибудь из
мужчин произнесет: "Ох, мальчики, я так долго искал рубашку под цвет
глаз". Их вообще мало интересуют мода и собственная внешность. Хотя
каждый мужчина периодически порывается заняться спортом и хранит дома...

ГАНТЕЛИ.
Хотя у большинства представителей сильного пола гантели уже имеются.
Обычно они лежат где-то в углу и переставляются с места на место во
время влажной уборки. Не имеет значения, пользуется ими мужчина или нет.
Главное, что они есть и самим фактом своего существования поднимают
настроение. И женщине надо не возмущаться: "Да выброси ты их, наконец!"
- а помнить, что гантели - это один из символов мужественности. Вторым
таким символом для каждого мужчины является электрическая...

ДРЕЛЬ.
Ни один мужчина не может прожить без этого инструмента. Так что не
падайте в обморок, если на деньги, отложенные на покупку новой
стиральной машины, он купит себе это чудо техники. Пусть. Иначе, когда
будет нужно прибить какой-нибудь гвоздик, ваш любимый с горечью заявит:
"Нет дрели!" - и полный немого укора побредет на кухню утешаться. Ибо
ничто так не успокаивает расшатанные мужские нервы, как...

ЕДА.
Мужчины питаются тем, что мы есть боимся. Картошка с котлетой - завтрак,
столовские пельмени с майонезом и горой кетчупа - обед, парочка
хот-догов с пивом - полдник. А вечером, едва открыв дверь и сняв
ботинки, мужчина тут же кричит: "Ну мы сегодня есть будем или нет?!"
Если вы еще не оформили ваши отношения, можно рискнуть и ответить: "Нет,
дорогой! Сегодня у нас будут та-а-аа-анцы!" - и, схватив его в охапку,
закружиться по комнате. Но такие шуточки с оголодавшим мужчиной
чрезвычайно опасны, если вы его законная...

ЖЕНА.
Жена - это не статус. Жена - это звание, которым мужчина награждает
достойнейшую из женщин. И она должна этому званию соответствовать. То есть:
а) отлично готовить, но не сидеть весь день на кухне;
б) быть интеллектуалкой, но не умничать;
в) выглядеть сексуально, но так, чтобы остальные этого не заметили;
г) быть душой компании, но вести себя тише воды и ниже травы.
Только такой женщине мужчина может доверить заботу о собственном
благополучии и...

ИГРЫ.
Сколько можно повторять: мужчина не маленький ребенок! Просто он
специалист по играм:
а) спортивным;
б) компьютерным;
в) на нервах.
А в перерывах между играми его интересует...

ЛЮБОВЬ.
Когда мужчина влюблен, он совершает все то, что обычно его раздражает,
когда это делают другие пары. Но тем не менее каждый уважающий себя
джентльмен хоть раз в жизни имел большую любовь. Как правило, в прошлом.
Иногда он вспоминает об этой любви, намекая о том, что невеста,
белокурая двадцатилетняя миллионерша, была от него без ума, но случайная
авиакатастрофа разлучила их навеки, и он потерял женщину своей жизни. Не
верьте! Женщиной всей его жизни была, есть и будет его...

МАТЬ.
Если вы что-то сделаете не так - мужчина обязательно сравнит вас со
своей матерью. Заметьте, не с сестрой, не с бабушкой и уж точно не с
тетей из Бердичева. Мама, мамочка, мамуля - вот его идеал. И ваша вечная
соперница. Поэтому быстрее берите своего мужчину в охапку и везите
подальше от родного дома - туда, где вы и только вы будете варить ему
борщи, провожать на работу и собирать по дому его...

НОСКИ.
Предупреждаю сразу - носки он будет прятать. Ваша задача - обнаружить
эти текстильно-чулочные изделия раньше, чем они дадут о себе, извиняюсь,
знать. Ищите под креслом, под диваном и под кроватью. В особо трудных
случаях отдирайте паркет. И ворчите, ворчите. Это ведь тоже своего рода...

ПОИСК.
Дело в том, что каждый мужчина находится в поиске:
а) женщины;
б) себя;
в) смысла жизни;
г) ключей.
Насчет первого и последнего можно не беспокоиться - кто ищет, тот всегда
найдет. Но с двумя остальными пунктами возникают сложности. Мужчина
может "искать себя" лет до сорока. А отдельные экземпляры заняты этим
всю жизнь. Со смыслом жизни - та же история. Мужчины всего мира ищут его
уже несколько тысячелетий, и я пока не слышала, чтобы кто-нибудь нашел.
Казалось бы, пора уже успокоиться и заняться чем-то более полезным -
например, выращивать фиалки (для красоты) или герань (от моли). Но нет.
Выращивать герань мужчина предоставляет женщине, а сам отходит в сторону
и, как чеховский герой, рвет на себе волосы и вопит: "Боже!!! Мне
тридцать пять лет!!! А чего я достиг?!" Сцена эта обычно заканчивается
весьма банально: мужчина, обласканный и успокоенный, идет смотреть
футбол, а женщина - пить валерьянку. Но бывают и исключения. Муж одной
моей знакомой оставил семью, престижную работу и уехал в Тибет подметать
пол в хижине какого-то гуру. Хотя вполне мог остаться в Москве и мести
собственный пол в собственной благоустроенной квартире. А там, глядишь,
и понял бы, в чем смысл жизни. И, может быть, даже затеял...

РЕМОНТ.
Впрочем, мужчина и ремонт - понятия несовместимые. Я уверена, что, если
бы не женщины, мужчины жили бы в квартирах до тех пор, пока с потолка не
начала бы осыпаться штукатурка. Но даже тогда, среди развалин, мужчина
нашел бы веские доводы против ненавистного занятия:
а) осень - такая унылая пора...
б) зима не самое подходящее время для ремонта;
в) ты хочешь, чтобы я, измученный весенним авитаминозом, клеил обои?
г) кто делает ремонт летом, в такую жару?
Вот тебе и всё. Но мы-то знаем, что и в жару и в холод мужчина с
удовольствием променяет ремонт на не менее энергозатратный...

ХРАП.
Если мужчина не фантазирует, не ремонтирует автомобиль, не находится в
поиске и не сравнивает вас со своей мамой, будьте уверены - он спит.
Стоит только на минутку оставить его одного - он тут же отключается.
Иногда мне кажется, что мужчины бодрствуют только потому, что им мешают
женщины и чрезвычайные обстоятельства. И всё-таки! Иногда мужчины бывают
очень милы. Например, когда дарят нам...

ЦВЕТЫ.
Лично я не отказалась бы и от брильянтов - они по крайней мере не вянут.
Не отказалась бы и от круизов, автомобилей, вилл, садов Семирамиды в
конце концов. Но... цветы так цветы. Хотя и их мужчины могли бы дарить
гораздо чаще. В любовных романах, например, героиням дарят цветы чуть ли
не каждый день. Но мужчины любовных романов не читают. Они предпочитают
совсем иное...

ЧТИВО.
Если в женских журналах всегда присутствует элемент психологии, то в
мужских журналах всегда присутствует упругий женский бюст. Биржевые
новости, фотографии Памелы Андерсон, фантастика, приключенческие романы
и газета "Спорт-экспресс" интересуют мужчин гораздо больше, чем анализ
межполовых отношений. Им лень вникать в сущность человеческого
характера, поэтому они дружно считают, что женщины - загадочные неземные
создания, которым нужен только...

ШТАМП.
Штамп - это всего лишь вид печати на деловой бумаге. Но любое упоминание
о нем вызывает у мужчин дрожь и неконтролируемое чувство страха. Чтобы
убедиться в этом, достаточно подойти к мужчине сзади и тихонько
произнести: "Хочу штамп". Неважно, какой и куда. Да он и спрашивать не
будет. Когда женщина произносит это слово, мужчина теряет дар речи. И
это происходит с ним с тех самых пор, как у него начала расти...

ЩЕТИНА.
Щетина - один из самых заметных признаков мужественности, который
принято ежедневно уничтожать. И хотя мужчины уверяют, что легче родить,
чем всю жизнь бриться, женщины каким-то образом научились делать и то и
другое. И третье. Мало того, что мы рожаем, бреем ноги, выжигаем волосы
над верхней губой методом электролиза и наносим расплавленный воск на
область бикини, так мы еще и целуемся по утрам со своими небритыми
кавалерами. "А что такого?" - удивляются кавалеры. И в самом деле.
Подумаешь, немножко кожу на лице содрали. Это даже забавно. Это такой
мужской...

ЮМОР.
Хотя еще Козьма Прутков предупреждал: "Не шути с женщинами: эти шутки и
глупы, и неприличны" - мужчины продолжают веселить нас изо всех сил. Их
юмор - это фильм "Голый пистолет", армейские байки, сомнительные
анекдоты и истории о женской логике. Обижаться не имеет смысла: мужчину
изменить практически невозможно. Легче попытаться найти со своим
спутником общий...

ЯЗЫК.
Мужчины разговаривают не так, как мы. В основном они используют глаголы,
напрочь забывая о прилагательных. Они практически не могут говорить о
чувствах, но лучше пересказывают события. Порой кажется, что мы с ними
вообще говорим на разных языках. Но мы умудряемся изобретать для общения
что-то вроде эсперанто и, когда очень хочется, можем понять друг друга.
А это главное.

(с) Автор неизвестен

--------------------------------------------------------------------------------
Суббота. Мне уже почти исполнился день. Я появилась вчера. Так, во всяком случае, мне кажется. И, вероятно, это именно так, потому что, если и было позавчера, меня тогда еще не существовало, иначе я бы это помнила. Возможно, впрочем, что я просто не заметила, когда было позавчера, хотя оно и было. Ну что ж. Теперь я буду наблюдательней, и, если еще раз повторится позавчера, я непременно это запишу. Пожалуй, лучше начать сразу же, чтобы потом не напутать чего-нибудь в хронологии; какой-то внутренний голос подсказывает мне, что все эти подробности могут впоследствии оказаться очень важными для историков. Дело в том, что, по-моему, я — эксперимент; да, я положительно ощущаю себя экспериментом, просто невозможно сильнее ощущать себя экспериментом, чем это делаю я, и поэтому я все больше и больше убеждаюсь в том, что это именно так: я — эксперимент, просто эксперимент, и ничего больше.
Ну, а если я эксперимент, значит, эксперимент — это я? Нет, по-моему, нет. Мне кажется, все остальное — тоже часть этого эксперимента. Я — главная его часть, но и все остальное, по-моему, участвует в эксперименте тоже. Можно ли считать, что мое положение окончательно определилось, или я еще должна опасаться за себя и смотреть в оба? Вероятно, скорее последнее. Внутренний голос говорит мне, что превосходство покупается ценой неусыпной бдительности. (Мне кажется, это очень удачное изречение для такого юного существа, как я.)

Сегодня я начинаю уже лучше разбираться в расстояниях. Мне так хотелось завладеть всеми красивыми вещами, что я очертя голову пыталась их схватить, и оказывалось, что одна гораздо дальше от меня, чем я думала, а другая наоборот: я думала, что до нее целый фут, а на самом деле было всего каких-нибудь шесть дюймов,— но зато, увы, сколько шипов в каждом дюйме! Это послужило мне уроком. Кроме того, я открыла одну аксиому — дошла до нее своим умом,— и это была моя первая аксиома: оцарапавшийся эксперимент шипа боится. Мне кажется, для такого юного создания, как я, это совсем неплохо сказано.

Вчера после полудня я долго следовала за другим экспериментом, на некотором расстоянии от него, чтобы выяснить, если удастся, для чего он, но мне это не удалось. Думаю, что это мужчина. Я никогда еще не видела мужчины, но этот выглядит как мужчина, и я чувствую, что так оно и есть. Я сделала открытие, что эта» существо возбуждает мое любопытство сильнее, чем любое другое пресмыкающееся. Если, конечно, оно — пресмыкающееся, а мне думается, что это так, потому что у него кудлатые волосы, голубые глаза и вообще оно похоже на пресмыкающееся. У него нет бедер, оно суживается книзу, как морковка, а когда стоит — раздваивается, как рогатка. Словом, я думаю, что эта пресмыкающееся, хотя, может быть, это и конструкция. Сначала я боялась его и обращалась в бегство всякий раз, как оно оборачивалось ко мне,— думала, что оно хочет меня поймать; но мало-помалу я поняла, что оно, наоборот, старается ускользнуть от меня,— и тогда я перестала быть такой застенчивой и несколько часов подряд гналась за ним ярдах в двадцати от него, в результате чего оно стало очень пугливо и вид у него сделался совсем несчастный. В конце концов оно настолько встревожилось, что залезло на дерево. Я до-волвно долго сторожила его, но потом мне это надоело, и я вернулась домой.

Сегодня все повторилось сначала. Я снова загнала его на дерево.

Воскресенье. — Оно все еще сидит на дереве. Отдыхает, должно быть. Но это просто уловка: воскресенье — не день отдыха, для этого предназначена суббота. Мне кажется, это существо больше всего на свете любит отдыхать. А по-моему, это невероятно утомительно — отдыхать так много. Даже просто сидеть под деревом и сторожить его утомляет меня. Мне очень хочется узнать — для чего оно: я еще ни разу не видела, чтобы оно что-нибудь делало. Вчера вечером они вернули луну на место, и я была так рада! Я считаю, что это очень порядочно с их стороны. Луна опять покатилась вниз и упала, но это не огорчило меня: когда имеешь таких соседей, беспокоиться не о чем — они повесят луну обратно. Мне бы хотелось как-то выразить им свою признательность. Хорошо бы, например, послать им немножко звезд, потому что нам их и так девать некуда. Вернее, не нам, а мне, так как пресмыкающееся, по моим наблюдениям, абсолютно не интересуется такими вещами.
У него низменные вкусы и нет доброты. Вчера я отправилась к нему в сумерках и увидела, что оно слезло с дерева и старается поймать маленьких пятнистых рыбок, которые плавают в озере, и мне пришлось пустить в ход комья земли, чтобы оно оставило рыбок в покое и залезло обратно на дерево. Неужели для этого оно и существует? Неужели у него нет сердца? Неужели у него нет сострадания к этим крошечным тварям? Неужели оно было задумано и сотворено для такого неблагородного занятия? Похоже на то. Швыряя в него землей, я попала ему один раз в голову, и оказалось, что оно умеет говорить. Это приятно взволновало меня, так как я впервые услышала чью-то речь, помимо своей собственной. Слов я не поняла, но прозвучали они весьма выразительно.
Когда я открыла, что оно обладает даром речи, мой интерес к нему повысился, так как я очень люблю болтать. Я болтаю весь день и даже во сне, и меня очень интересно слушать; но если бы мне было с кем болтать, то получалось бы вдвое интереснее, и я могла бы болтать, никогда не умолкая, стоило бы меня об этом попросить.
Если пресмыкающееся — мужчина, тогда ведь это не оно,— не так ли? Это было бы грамматической ошибкой, правда? Мне кажется, в этом случае полагается говорить он; думаю, что так. Тогда склонение будет выглядеть следующим образом: именительный — он; дательный — ему; предложный — о ем. Словом, я буду считать его мужчиной и называть «он» до тех пор, пока не выяснится, что это нечто другое. Так будет удобнее, иначе слишком много неопределенностей.

Среда. — Мы теперь совсем неплохо ладим друг с другом и знакомимся все ближе и ближе. Он уже не пытается больше ускользнуть от меня; и это добрый знак,— видимо, ему нравится мое общество. Это мне приятно, и я учусь быть ему полезной, чем только могу, чтобы еще больше расположить его к себе. В последние дни я освободила его от необходимости подыскивать названия для различных предметов, что было для него большим облегчением. У него нет никаких к этому способностей, и он явно очень мне благодарен. Он, хоть ты его режь, не может придумать ни одного сколько-нибудь толкового названия, но я делаю вид, что не замечаю этого его недостатка. Как только появляется какая-нибудь новая тварь, я сейчас же даю ей имя, пока он не успел обнаружить свое невежество неловким молчанием. Я не раз таким способом выводила его из затруднительного положения. Я-то совершенно не страдаю таким недостатком, как он. Стоит мне только взглянуть на какое-нибудь животное, и я уже знаю, что это такое. Я даже не даю себе труда задуматься хоть на мгновение: правильное наименование рождается у меня молниеносно, как по наитию свыше,— да так, без сомнения, оно и есть, ибо я совершенно твердо знаю, что еще секунду назад не имела ни малейшего представления об этом слове. Должно быть, просто по внешнему виду каждой твари и по ее повадкам я сразу Угадываю, что это за зверь.
Когда, например, появился додо, он принял его за дикую кошку,— я поняла это по его глазам. Но я спасла его. И я постаралась сделать это так, чтобы его гордость не пострадала. Я просто сказала самым естественным тоном, словно была приятно удивлена: «Поглядите, да ведь это додо! Ну конечно же это додо!» Да, я сказала это так, будто мне и в голову не могло прийти, что он нуждается в моей информации. И я объяснила, как бы ничего не объясняя, откуда я знаю, что это — додо; и если его и задело слегка, что я узнала эту птицу, а он — нет, тем не менее было совершенно очевидно, что он мною восхищен. Мне это было чрезвычайно приятно, и я снова и снова с огромным удовлетворением вспоминала об этом, прежде чем уснуть. Какая малость может сделать нас счастливыми, когда мы чувствуем, что она вполне заслужена нами!

Четверг. — Мое первое горе. Вчера он избегал меня и, по-видимому, не хотел, чтобы я с ним разговаривала. Я не могла этому поверить, думала, что это какое-то недоразумение,— ведь я так люблю быть возле него и слушать, что он говорит,— как же это может быть, чтобы он стал дурно относиться ко мне, если я не сделала ничего плохого? Но в конце концов я увидела, что, должно быть, это все же так, и тогда я ушла и долго сидела совсем одна там, где впервые увидела . его в то утро, когда мы были созданы и я еще не знала, что он такое, и была совершенно безразлична к нему. Но теперь это место было овеяно для меня печалью, каждый пустяк напоминал мне здесь о нем, и сердце ныло. Это чувство было для меня ново, и я сама не донимала, почему грущу. Я никогда еще не испытывала ничего подобного; во всем этом было что-то таинствен-- ное, и я не могла понять, что со мной.
Но когда настала ночь, я почувствовала, что не в силах больше выносить одиночества, и направилась к новому шалашу, который он для себя построил: я хотела спросить его, что я такое сделала и как мне вернуть себе его расположение. Но он выгнал меня под дождь, и это было мое первое горе.

Воскресенье. — Теперь опять все хорошо, и я счастлива. Но то были очень тяжелые для меня дни, и я стараюсь не вспоминать о них.
Я хотела достать для него несколько плодов с той самой яблони, но никак не могу научиться бросать метко. Из моей затеи ничего не вышло, однако мне кажется, что мое доброе намерение было ему приятно. Трогать эти яблоки запрещено, и он сказал, что я наживу себе беду. Но если я наживу себе беду, доставляя ему удовольствие, так не все ли мне равно?

Понедельник. — Сегодня утром я сообщила ему мое имя, думая, что ему будет интересно. Но он даже не обратил на это внимания. Как странно. Если бы он сообщил мне свое имя, мне бы это не было безразлично. Мне кажется, звук его имени был бы самым сладостным для моих ушей.
Он очень мало говорит. Быть может, потому, что он не слишком сообразителен и сам страдает от этого и старается это скрыть? Если это действительно его мучает, мне очень его жаль, потому что ум — ничто, сердце — вот что в нас ценно. Мне бы хотелось заставить его понять, что сердце, способное любить,— это богатство, подлинное богатство; рассудок же без сердца — нищ.
Несмотря на то, что он так мало говорит, лексика его довольно богата. Сегодня утром он употребил одно поразительно хорошее слово. Должно быть он и сам это понял, потому что повторил его потом еще раза два, как бы невзначай. Нельзя сказать, чтобы это получилось у него очень ловко, но тем не менее ясно, что он не лишен известного чутья. Не может быть сомнения в том, что эти семена, если за ними ухаживать, могут дать отличные всходы.
Откуда он взял это слово? Не помню, чтобы я когда-нибудь его употребляла. Нет, мое имя не интересует его совершенно. Я старалась скрыть свое разочарование, но боюсь, что мне это не удалось. Тогда я ушла и долго сидела на поросшем мхом берегу, спустив ноги в воду. Я всегда так делаю, когда мне не хватает общества и тянет поглядеть на кого-нибудь, с кем-нибудь поговорить. Конечно, мне и этого недостаточно — недостаточно этой прелестной белой фигурки, которая виднеется там, в озере,— но все же это хоть что-нибудь, а что-нибудь лучше, чем полное одиночество. Она говорит, когда я говорю; когда я печальна — и она печальна; она сочувствует мне и утешает меня; она говорит: «Не падай духом, бедная одинокая девочка, я буду тебе другом».
И правда — это мой верный друг, и притом единственный. Это моя сестра.